Обсуждали с Иосифом явные неудачи СССР, и я привёл ему пример, как мне казалось, во многом показательный.
В начале своих студенческих лет я устроился на работу на вычислительный центр одного из ВУЗов. Не будем тут упоминать конкретных названий и имён, потому что живы ещё люди, присутствовавшие при этом, и кому-то может быть неприятно. Я должен был обслуживать две машины СМ-1420 по шесть рабочих мест каждая. Эта машина, клон американской PDP-11/45, на вид представляет собой 4 шкафа размером с холодильник каждый, плюс к каждой из них было подключено ещё по три дисковода, каждый размером с крупную стиральную машину.
Кроме моих двух машин, шумевших за стеклянной перегородкой, и их двенадцати рабочих мест, в зале находились два очень внушительного вида агрегата, о которых, собственно и речь. Это были так называемые советские графические рабочие станции, для работы над чертежами и автоматизированного проектирования. Каждая из этих станций представляла собой длинный-предлинный рабочий стол. С самого левого края стола был обыкновенный дисплей с клавиатурой, справа от него — тумба собственно вычислительной машины, с двумя дисководами 8″. Ещё правее — устройство для ввода чертежей, «сколка». Это было что-то вроде кульмана: стол-планшет размером А0 или даже больше, что-то около метра на полтора, с возможностью наклона, и при нём — четырёхкнопочная «мышь» с перекрестьем. А ещё правее — невероятных размеров графический экран, квадратный, со стороной больше метра и почти столько же в глубину, и при нём — «световое перо», которое можно было направлять на экран, и тогда по экрану передвигалась зелёная точка. Выглядело это очень, очень солидно, как экран авиадиспетчера, или как фотографии из Центра Управления Полётами.
Проблема состояла в том, что обе эти станции никогда не работали. Для их наладки в штате полагался электронщик и два инженера, и эти трое ребят, два парня и девушка, в течение полугода пытались эту штуку запустить. При машине имелась тонна документации в виде папок из шершавой пыльной бумаги с едва видимыми плохо пропечатанными буквами — результат копирования на советских РЭМах и ЭРАх, или как их там звали. Машина успешно проходила все заложенные производителем тесты: при наборе чего-то там зажигались правильные лампочки, на экран выводились правильные коды, а на диск записывалось что-то, что было правильным результатом теста. В режиме теста на планшете можно было нарисовать сколь угодно сложный чертёж, и его можно было увидеть на прилагаемом огромном дисплее. Больше ничего сделать не удавалось: ни сохранить чертёж на диск, ни распечатать его, ни как-либо его исправить, ни вообще ничего. Нарисовал, посмотрел и выключил. Как на детской грифельной доске.
Начальник ВЦ как-то в откровенной беседе признался, что станции эти купил «в нагрузку»: без них не разрешали приобрести те две СМ-1420, на которых, собственно, вся работа и велась. Но он был решительно настроен привести станции в чувство.
Однажды я залез за этот агрегат и, посмотрев на его устройство изнутри, спросил, как он вообще может работать, ведь от графического планшета к машине вообще не идёт никакого кабеля. Мне ответили нечто в духе: «Что ты вообще понимаешь, студент, молокосос, знай своё место». Через полгода неудачных попыток оживить станцию начальник решил, что, возможно, у имеющихся инженеров недостаточно знаний и опыта, и надо взять на работу опытного электронщика со стажем. Он умудрился «пробить» ставку с нужной зарплатой и нанять крутого спеца. Крутой спец прогнал все тесты, потом открыл машину сзади и спросил, как же она должна работать, если одно к другому не подключено? Тогда решили связаться с производителем. После какого-то количества переговоров к нам приехали в командировку два инженера с завода-изготовителя, из соседней братской республики. Они прогнали все тесты, продемонстрировали, что нужные лампочки зажигаются и нужные коды появляются на экране, и сказали, что машина работает, а остальное — это вопросы эксплуатации, а не наладки. Я попытался спросить было, как называется её операционная система, может быть, можно скопировать загрузочный диск в других организациях, где это работает, но вы, в общем, представляете, что и в каком духе мне ответили.
Разъярённый начальник ВЦ снова связался с заводом-изготовителем, узнал, где эту чудо-машину придумали, и добился, что к нам прислали лично разработчика из НИИ чего-то-там. Тот привёз с собой портфель с документацией и убедительно разъяснил, что машина сконструирована в точном соответствии с техническим заданием. Все требования и пункты задания выполнены, имеется процессор, память, накопитель на дисках, соответствующие тесты написаны и выполняются правильно. А аппаратный интерфейс между устройством графического ввода и общей шиной ЭВМ техзаданием не предусмотрен и, соответственно, не реализован. А вопросы программного обеспечения не относятся к его компетенции, и в техзадании не упомянуты. После чего подписал командировку и уехал. Я был при этом объяснении. Цвет и выражение лица начальника трудно поддаётся описанию словами, а то, что он сказал, не подлежит записи.
А теперь посмотрите на ситуацию с точки зрения советской системы. Разве руководство ВЦ и факультета может где-то признаться, что у нас есть две бесполезные машины стоимостью в несколько сот тысяч рублей? Это в советской системе невозможно. Поэтому станции стояли у меня в зале и считались рабочими. На всех днях открытых дверей и экскурсиях из различных министерств на их офигенных экранах создавалась очень инженерная картинка, а за планшетом-кульманом сидел человек в белом халате и что-то чертил красивой мышкой с очень научным перекрестьем. В остальное время эти планшеты хорошо подходили как огромный стол, если вдруг надо накрыть. Из тех инженеров, девушка и дополнительно нанятый «крутой спец» перевелись на другую машину, клон американского VAX-а. Там они успешно внедрили американский же ANVIL, с применением болгарской цветной графической станции, которая была клоном американского Tektronix. Оставшиеся два инженера всё рабочее время выпивали в лаборантской. Одного из них потом переквалифицировали в наладчика дисководов для VAX-а, но он так их налаживал, что его уволили, да он и почти спился к тому времени.
А с точки зрения каких-нибудь министерств и руководства страны? Разве у нас только западные клоны работают? Ничуть нет, есть и отечественные разработки. Может быть, они не пользуются спросом? Ещё как пользуются, их продаётся не меньше, чем СМ-1420. Народному хозяйству потребовалась графическая станция, и вот, пожалуйста: разработано техзадание, проектный институт сделал проект, завод выпускает технику, научные предприятия её покупают и эксплуатируют. Где проблема, вы видите проблему?